Тугие паруса

«Одиссея. Песни IX-XII» в пер. Г. Стариковского, Гомер

...Ничего не бывает, поистине, отвратней и постыдней
женщины, вложившей подобное дело в сердце,
позорное дело, непотребный замысел убийство
законного мужа. Я, конечно же, верил
что буду встречен ласково детьми и челядью
по возвращении. Слишком подлым помыслом
пролила позор на себя и на прочих женщин,
которые будут, даже на добродетельных…

Когда вы последний раз открывали «Одиссею»? В юности, когда еще учились в школе? Или позже, в попытке понять, что же на самом деле происходит в телевизионном сериале одного известного режиссера? Настала пора вновь вернуться к этой, без дураков, бессмертной классике.

Дело в том, что выпускник Колумбийского университета (кафедра классической филологии), поэт, переводчик, эссеист Григорий Стариковский, который уже давно живет в пригороде Нью-Йорка, переводил оды Пиндара, элегии Проперция, «Буколики» Вергилия, сатиры Авла Персия, так вот, Стариковский несколько лет назад взялся за… «Одиссею». Не имея в виду соревнование с Жуковским, Григорий объясняет свою идею так: переводить надо для кого-то, и вот он решил попробовать сделать свой перевод для любимого писателя – Варлама Шаламова. И перевел песни 9-12; изданная в прошлом году книга вошла в шорт-лист премии «Мастер» за 2015 год.

«Гомер — это самозащита от всего того, что происходит вокруг, Гомер — то, что держит на плаву, не дает пойти на дно», — сказал Стариковский в интервью Александру Генису, который отозвался о выходе книги так: «До тех пор, пока поэт бьется над русским Гомером, жизнь и культура продолжаются». И оба они чертовски правы.

Я видел Тантала, его жестокую пытку:
он стоял в воде, доходившей до подбородка,
чувствовал жажду, не мог зачерпнуть и пригубить.
Когда старик нагибался, желая напиться,
вода пропадала, втянутая, и земля появлялась
чёрная под ногами, божеством иссушенная.
Рослые растеклись плодами сверху – яблони
с наливными яблоками, груши, гранатовые
деревья, оливковые в цвету, желанные смоквы.
Когда старик вытягивался, чтобы дотронуться,
ветер забрасывал ветви к сумрачным тучам.