Пять мифов о Чарлзе Диккенсе
204-му дню рождения повелителя английского слова
1. Романы Диккенса такие длинные, потому что ему платили пословно.
Таков, вероятно, самый распространенный упрек в адрес Диккенса; из этого подозрения вытекает, что Диккенс — жадный писатель, который болтает без необходимости. Это неправда. По договорам на "Холодный дом" и "Крошку Доррит", к примеру, доходы Диккенса зависели от продаж, а не от объема текста.
Эту легенду породило то, что Диккенс заранее прописывал объем своих романов, зачастую обещая историю в 20 частях, по 32 страницы в каждой. Но за объем ему никто не приплачивал.
Диккенс популяризовал серийные издания — в XIX веке сформировался такой способ публикации романов. Так же, как телезрители в наши дни смотрят 50-минутные выпуски длинного сериала, присоединяясь к просмотру посреди изложения или же бросая смотреть на пол-дороге, читатели включались в чтение таких серийных изданий. Серийная публикация имела шансы на развитие и окончание, только если автору удавалось увлечь читательскую аудиторию.
Диккенс пишет длинными фразами, говорите? Да, но у всякой многоречивости есть литературная цель. Диккенс лукав: он имитирует многословные бюрократические, профессиональные или церемониальные жаргоны, насмехаясь над институтами, говорящими на этих "языках". Диккенс пишет толстые книги? Да, потому что сериал на бумаге позволяет постепенно создавать с виду разрозненных персонажей из всех слоев общества, от самых низов до высшей элиты, а затем постепенно являть нам связи между ними.
2. Истории Диккенса — сплошное морализаторство.
Джордж Оруэлл, в целом — поклонник Диккенса, однажды заявил, что у Диккенса "вся 'суть'... одна сплошная банальность: веди люди себя достойно, мир тоже был бы достойным местом". Некоторые перефразируют это критическое замечание и считают его похвалой. Они усматривают у Диккенса банальное поучение: будьте великодушны. Соберитесь у камелька и утешьте всех Крошек Тимов мира сего.
Но читателю не стоит слишком утруждаться поиском морали в романах Диккенса. Если не считать "Рождественской песни", Диккенс не писал ни притч, ни трактатов. Можно по ошибке недооценить или же попытаться извлечь уроки из комических имен персонажей или одних и тех же фраз, которые они время от времени навязчиво повторяют. Персонажи Диккенса никогда не просты — и не простаки, даже Мэгги из "Крошки Доррит", у которой поврежден мозг. Как и у Шекспира, герои у Диккенса сложны — трудно им и вести себя достойно.
3. "Большие надежды" — хорошая программная книга для старшеклассников.
Вспомним сюжет "Больших надежд": мальчик убежден, что ему покровительствует состоятельная дама и что она хочет женить его на своей приемной дочери. Деньги преображают юношу в невыносимого сноба. Позднее он обнаруживает, что совершенно все в своей жизни понимал неверно. Деньги ему обеспечивал каторжанин, которого юноша случайно встретил на кладбище, когда был еще ребенком. Та девушка ему не светит вовсе. Помочь своему благодетелю он бессилен и отправляется в Каир трудиться простым конторщиком. Оглядываясь на свою жизнь, наш герой понимает, что никому не постичь, что принесет будущее, да и что значит настоящее — во всей полноте.
С учетом этого довольно странно слышать, что учителя считают "Большие надежды" подходящим романом для школьников. Школьники вступают во взрослую жизнь, а им предлагают историю про то, что они никогда толком не поймут сути важнейших событий в своей жизни, какие бы планы они ни строили, ничего не получится, зато есть все шансы вырасти паршивцем; впрочем, если повезет, череда болезненных потрясений сделает из тебя человека и покажет, до чего несносным ты стал.
Стоит ли морочить школьникам головы? Пусть лучше читают "Домби и сына". Да, это толстая книга. Зато у нее захватывающий сюжет и живые персонажи, и из романа делается ясно, что это у взрослых с их карьерами и бизнесами кавардак в жизни. Этот посыл юношество оценит.
4. "Дэвид Копперфилд" автобиографичен.
Вправду ли D.C. — это C.D., Чарлз Диккенс? Велико искушение толковать "Дэвида Копперфилда" как зеркало жизни Диккенса. Роман-то написан от первого лица — от лица мальчика, сделавшегося знаменитым писателем. Диккенс даже вплел в этот роман "автобиографический фрагмент", написанный прежде самого романа. Его описание юного Копперфилда, трудящегося на фабрике Мэрдстона и Гринби, впрямую опирается на историю детства автора: в 12 лет Диккенс работал на фабрике, где чернили обувь. "Здесь затейливо переплетены правда и вымысел", — рассказывал сам Диккенс и даже гордился вслух, что ему "все удалось превосходно".
И впрямь. Однако читателям следует помнить, что вся история целиком — безусловно, вымысел. В отличие от Копперфилда, например, Диккенс никогда не переживал смерти жены, никогда не преклонялся перед другом детства, который, как Стирфорт, плохо кончил, и не шел шесть дней по Англии к своей тетушке.
5. Диккенс — певец Лондона.
Банальность: город Диккенса — Лондон, Лондон нашел в Диккенсе себя. Оставьте провинцию Джордж Элиот, а промышленный север — Элизабет Гаскелл. Диккенс — из горожан. Многолюдность, энергия спешки, грязь и хаос, столкновение социальных классов: романы Диккенса говорили о жизни Лондона XIX века. Тем не менее, если приковывать Диккенса к Лондону и Британии, принижается значимость и города, и автора. Ни один из романов Диккенса не происходит целиком в Лондоне. Пиквик постоянно уезжает оттуда и мотается по провинциальным станциям дилижансов от Бёри-Сент-Эдмундс до Бристоля. В "Лавке древностей" крошка Нелл сбегает пешком по трагической дороге через Бирмингем.
Если бы Диккенс ограничил свою географию Лондоном, он бы создал городу ложный портрет. Начиная с "Крошки Доррит", Диккенс делает свои сюжеты международными. "Повесть о двух городах" — история, развивающаяся в Лондоне и Париже, действие происходит одновременно в этих двух столицах. "Большие надежды" связывают Лондон Пипа с жизнью австралийского пастуха. Диккенс никогда не забывал, что сама суть Лондона в том, что этот город — перекресток мировых дорог.
По материалам газеты "Вашингтон Пост", пер. Ш. Мартыновой.